Фонетическое составляющее исконно кыргызской лексики на протяжении исторического развития языка является одним из малоизученных вопросов современного кыргызского языкознания. Каждая лексема кыргызского языка носит отпечатки прошлых событий и отражает особенности разных исторических периодов. Происхождение исконной лексики кыргызского языка не является однородным. Сюда входит совместно употребляемая лексика языками близкородственными и дальнеродственными. Основной целью данного исследования является определение фонетических закономерностей изменений согласных исконной лексики, которая составляет ядро кыргызского лексикона в сравнении с материалами тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков. Указанные языки, составляющие алтайскую языковую семью, в последнее время на арене мировой науки известны под названием трансевразийских языков [1, с. 7].
Всемирно известные исследователи в этой области, Г.И. Рамстедт, Н. Поппе, Г. Дерфер, В. Шотт, И.В. Кормушин, А.М. Щербак, Ж. Клоусон, В. Котвич, Н.А. Баскаков и многие другие, посвятили большое количество научных трудов изучению алтайских языков с целью выяснения родственных отношений внутри данной языковой семьи. Мнения ученых расходились, так как одна группа утверждала генетическое родство между этими языками, другая же группа категорически отрицала существование каких-либо родственных отношений в алтайской языковой семье из-за недостаточных научных обоснований [2, с. 59–61].
Существование лексических параллелей в тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языках подтверждает, что совместный слой лексики алтайских языков относится к глубокой древности. По одной из версий ответвление родственных языков от проалтайской общности происходит в VI веке до нашей эры [3, с. 234]. За огромный отрезок времени в алтайских языках наблюдались колоссальные изменения на разных уровнях языка, таких как фонетика, лексика, морфология и т.д.
По мнению ученых-алтаистов, в проалтайском языке, в отличие от современных преобладали корневые односложные и двусложные слова [2, с. 61]. По нашим подсчетам, в перечне более пятиста общих корневых лексических параллелей кыргызского с другими алтайскими языками около 87 % составляющих относятся к односложным и двусложным. А незначительное количество слов, оставшихся в списке, имеет более двух слогов.
Бытует мнение, что на ранней стадии праязыка алтайского периода употреблялись глухие /п, т, с, ч, к, қ/ и некоторые сонанты /р, л, м, н/. В процессе развития и усложнения системы согласных звуков происходило озвончение некоторых звуков во всех позициях в слове и включение новых единиц, за счет которых пополнялся и увеличивался звуковой строй языка [4, с. 9].
Есть определенные наблюдения касательно переднеязычных согласных алтайских языков по отношению к кыргызскому. Переднеязычные согласные /с/, /ш/, /ч/, /ц/ варьируются друг в друга: сүлүк «пиявка» (кырг.)~ сүлик (тат., каз., ккалп., ног.)~ сүлүк (осм., азер., түркм., кып.)~ шүлүк (ойр.)~ челүк «вид червя, пиявка» (др. тюрк.)~ силикте «глист, червь» (нег.), чөбөгө «осадок при вытопке масла» (кырг.)~ чөб «грязь» (п.монг., калм.), сүб (бур.), цөв «осадок, отстой при топлении масла» (монг.)~ чупа «гуща, осадок, каша» (тунг.); шагыл «щебень», шагыра- «звенеть, греметь» (кырг.)~ жахара «галька» (манч.), жахар (нан.).
Такая же картина наблюдается и в переднеязычных-взрывных /т/ и /д/, которые легко взаимопереходят друг в друга. По мнению ученых, в этой паре согласных глухой /т/ является первичным, от которого впоследствии развился звонкий /д/ [4, с. 68]: ант «клятва» (кырг.); анд/ ант «клятва» (др. тюрк.)~ анд/ анда «друг, товарищ» (монг.)~ анда «друг, товарищ» (манч.). балта «топор» (кырг.); балду/ балту «топор» (др.тюрк)~ балт(а) «секира, топор» (монг.); деңиз «море» (кырг.); теңиз «море» (др. тюрк.)~ тенгес «море, озеро» (монг.). Этому озвончению первичного /т/ на /д/ можно найти огромное количество примеров в лексиконе кыргызского в сравнении с материалами древнетюркского периода: күндүз «днем» (кырг.)~ күнтүз/ күндүз «днем» (др. тюрк.); де – «говорить» (кырг.)~ те – «говорить, сказать» (др. тюрк.); доңуз «свинья, кабан» (кырг.)~ тоңуз «свинья, кабан» (др. тюрк.).
Довольно интересным представляется двоякое фонетическое употребление /т/ и /д/ одновременно в современном кыргызском и в древнетюркском языках: темейде/ демейде «обычно», дөшү/ төшү «наковальня», дөбө 1/ төбө «холм, вершина, макушка», добуш/ доош/ табыш 1/ тобуш/ тоош «звук, голос» (кырг.); қутур-/ қудур- «выйти из нормы, беситься, буйно расти», тал 1/ дал «ива, тальник», тиз/ диз «колено», үд/ үт «узкое отверстие» (др. тюрк.).
Свойство глухого /т/ в интервокальной и исходной позиции корневого слова озвончаться в /д/ в дальнейшем продолжается переходом в согласных вторичного плана по схеме д> ʒ> й в алтайских языках, где переднеязычные-взрывные изменяются на переднеязычные-щелевые: сыйыр-/ сыйры-/ сыдыр – «сдирать, снимать» (кырг.); сыʒыр – «сдирать, снимать» (др. тюрк.)~ сидур – «стирать, скрести, скоблить» (п.монг.)~ сиди-/ сиду- «соскабливать» (эвенк., манч.); кайың «береза», қаʒың/ қайың «береза» (др. тюрк.)~ хадң/ кадуң «береза» (калм., п.монг.); уй «корова» (кырг.); уд/ уӡ «корова» (др. тюрк.)~ удус «дикий як, буйвол» (п.монг.); удул «благоприятный момент», уйкаш «рифма, складно рифмоваться» (кырг.)~ уд-/ уӡ-/ ут-/ уз- «следовать» (др. тюрк.); кийин «после, сзади» (кырг.)~ кед/ кет «конец, зад» (др. тюрк.). Немаловажно отметить, что подобное явление находит продолжение в следующем примере современного кыргызского: күй-/ күт- «ждать, ожидать, поджидать, подстерегать» (кырг.)~ күд-/ күӡ-/ күс-/ күт- «беречь, стеречь, пасти, ожидать» (др. тюрк.).
Переднеязычный звук /с-/ в начальной позиции древнетюркского языка в современном кыргызском переходит в свой звонкий эквивалент, а в некоторых случаях сохраняет свое начальное фонетическое обличие: зың эт – «издать звон» (кырг.)~ сиң эт- «звенеть, жужжать» (др. тюрк.); заң «помёт, кал», саңырсы- «вонять» (кырг.); саң «птичий помёт» (др. тюрк.)~ саңгасу(н) «птичий помёт» (п.монг.)~ санан «птичий помет» (нег.). Кроме этого имеются фонетические соответствия первичного и производного с~ з во всех позициях слова в современном кыргызском языке: тос-~ тоз- «преграждать путь», топос~ топоз «як», ызгы-~ ыксы- «быстро вертеться, вращаться с визгом, быстро мчаться, метаться», көзөм~ көсөм «козел-вожак, вожак, умудренный опытом» и т.д.
На некоторые фонетические соответствия в начале слова, такие как й~ ж~ с~ н~ д, свойственные алтайским родственным языкам, первым обращает внимание финский ученый Г.И. Рамстедт [1, с. 2]. В случае с кыргызским языком начальный /ж/, являясь отличительной чертой кыргызского, соответствует /й/, /ч/, /с/, /н/ в родственных языках. Из этих звуков /н/ в начальной позиции встречается в языках монгольских и тунгусо-маньчжурских, остальные считаются характерными согласными для тюркских языков. По поводу первичности звуков в указанном соответствии мнения ученых разделяются на два лагеря. Первая группа ученых во главе с В.В. Радловым, включая В.А. Богородицкого, Б.А. Серебренникова, Н.З. Гаджиеву, Э.Р. Тенишева, придерживается мнения, что в этой звуковой цепочке /й/ является изначальным звуком. А вторая группа ученых, куда входят Г.И. Рамстедт, Н.Н. Поппе, К.Г. Менгес, С.Е. Малов, А.М. Щербак, А.Н. Бернштам, Н.А. Баскаков, Ф.А. Абдуллаев, считает, что /й/ не является первичным, а происходит от общеалтайского звука /d/. По подсчетам Тенишева звук /й/ в разных позициях слова встречается в 26, /ж/ в 14, /җ/ в 9 среди живых и мертвых тюркских языков. Такое распределение звука /й/ по языкам дает ученому основание говорить об архетипе указанного звука [5, с. 256–275]. Например: жалбырак «лист» (кырг.); йалбыргак/ йапырғақ «лист, лепесток» (др. тюрк.)~ набучин/ набша «лист» (п.монг., бур.); желе «привязь для жеребят» (кырг.)~ йеле (тат., башк.)~ челе (тув.)~ селе (якут.)~ йалы «tayları baglamak icin kullanılan ip» (кып.); жото «голень» (кырг.)~ чода (хак., тув.)~ йодо (ойр.)~ сото (якут.)~ йота (уйг.); жошо «красная глина» (кырг.)~ йоша (тур.)~ йоза (ойр.)~ сохо (якут.).
Переднеязычный щелевой согласный /ч/ в анлауте является одним из древних звуков, что подтверждается на материалах алтайских языков: чалкы – «широко раскинуться, распростереться», чалкылда – «бултыхаться»~ чалги – «расплескивать, переливаться через край» (п.монг.)~ чилка – «разливаться, расплескиваться» (нан.). Однако не все начальные /ч/ кыргызского языка имеют древнее происхождение, некоторые из них являются вторичными от других переднеязычных согласных как /с, ш, ж/: чеч «бельмо в глазу» (кырг.)~ шашы «косоглазие» (кып.); чүпүрөк «тряпка, лохмотья» (кырг.)~ чүпрaк (тат.)~ сепрaк (башк.)~ шүберек (ккалп., ног.)~ чеберек, чибирек (ойр.)~ жүбрек/ чүпрек «elbise, hırka» (кып.); чычкан «мышь» (кырг.)~ сычған «мышь» (др. тюрк.).
Фонетические соответствия ж~ ч~ с в начальном положении употребляются параллельно в современном кыргызском языке, объяснением чему можно считать непринужденный переход переднеязычного /ч/ в другие переднеязычные /с/ и /ж/: жылчык/ чылчык «щель», чымчуур/ жымжуур/ сымчуур «плоскогубцы»; жарп/ чарп «тоска»; жөргөк «пелена, пеленки ребенка» (диал.кырг.), чөргө-/ чүргө- «завертывать, пеленать».
Один из древних глухих согласных /ш/ кыргызского языка в некоторых примерах сохраняется, иногда же переходит в /с/, /ч/ на лексических параллелях в родственных языках: шырык «тонкая молодая ёлочка, жердь» (кырг.); сырук «шест, жердь» (др. тюрк.)~ шураг «шест, жердь» (монг.); шиш «зуб, вертел, острый колышек, шампур» (кырг.); шими- «сосать» (кырг.); сөмүр- «глотать» (др. тюрк.)~ шиме- «сосать» (калм.)~ шиме- «сосать» (манч.); ышкын «ревень» (кырг.)~ ышгун «ревень» (др. тюрк.), ускун «чеснок» (др. тюрк.).
Фонетические соответствия ш~ с и ш~ ч в разных позициях слова имеют весьма активное употребление в современном кыргызском языке, что подтверждается довольно большим количеством примеров: сыпыр-/ шыпыр- «мести пол», торсун/ торшун «потолочная балка», сөлпүй-/ сөлпөй-/ шөлпөй-/ шөлпүй- «болтаться, иметь уродливый вид», сыйкы «по-видимому»/ шыйк/ шыйкы «облик»; капшыт/ капчыт «боковая сторона юрты»; шык/ чык «тиканье, щелканье»; шуштуй-/ чучтуй-/ чуштуй- «быть вытянутым»; чүштө/ чүсте/ чүчтө «белый батист»; чаңкай/ шаңкай «чистый, ясный».
Такое фонетическое явление, как «ламбдаизм» и «сигматизм», указывает на совместную характерную черту родственных алтайских языков [1, с. 2]. Данное явление хорошо отражает переходы переднеязычных согласных между собой, поскольку оба согласных ш~ л относятся к переднеязычным звукам. В монгольском и тунгусо-маньчжурских языках, родственных тюркским, указанный переход встречается в положении середины и конца слова. Ниже приводятся примеры, которые ясно показывают соответствие ш~ л в родственных языках по отношению друг к другу: мышык/ пишек «кошка», мыш 1/ пыш «брысь» (кырг.); муш «кошка» (др. тюрк.)~ малур «дикий кот» (п.монг.)~ малахи «степная кошка» (манч.); кашык «ложка» (кырг.), кашык/ кашук «ложка» (др. тюрк.)~ халбага «ложка» (монг.); төш «грудь» (кырг.), төш «грудь» (др. тюрк.)~ дөли/ дөл «плоская поверхность» (ж. монг.)~ тулу «грудь у лошади» (манч.).
Фонетическое явление, «ротацизм» и «зетацизм» характерное для алтайских языков, было впервые отмечено учеными В. Шотт, Г.И. Рамстедт (1, с. 2). Оно отражает переходы переднеязычных р~ з между собой. То, что тюркский согласный /з/ в конце и середине слова соответствует /р/ в чувашском, монгольских и тунгусо-маньчжурских языках, показывают нижеследующие примеры: боз «серый» (кырг.); боз «серый» (др. тюрк.)~ боро/ бор «серый, коричневый» (монг.); каз- «копать» (кырг.), каз-/ казы- «копать, рыть, выкапывать» (др. тюрк.)~ кару-/ хар- «скрести, строгать, сгребать» (п.монг., калм.); уз «мастер» (кырг.), ус 2/ уз «искусный» (др. тюрк.)~ уран «мастер» (монг.); комуз «комуз, трехструнный музыкальный инструмент» (кырг.); қобуз «қомуз, музыкальный инструмент» (др. тюрк.)~ хуур «скрипка» (монг).
В редких случаях явление ротацизма и зетацизма наблюдается на материалах современного кыргызского языка, где видно параллельное употребление согласных /р/ и /з/: куткар-/ кутказ- «избавлять, спасать, выручать» (кырг.), аткар-/ атказ- «сажать на лошадь, отправлять, исполнять» (кырг.), тыз кой- «мчаться», дыр «быстро, кратковременно» (кырг.), билерик/ билездик «браслет» (кырг.), торо- «преграждать» и тос-/ тоз- «преграждать, встречать» (кырг.).
Из билабиальных глухих, употреблявшихся в древнем общеалтайском языке, согласный /п/, особенно в начальной позиции слова, по мнению М. Рясянена, почти утрачен во всех тюркских языках, кроме северо-восточных (паш «голова» (хак., шор.) [5, с. 179–182]. Действительно, в современной кыргызской исконной лексике не встречаются подобные примеры, кроме одного случая, мышык/ пишек «кошка» (кырг.), так как во всех остальных случаях начальный /п/ переходит в звонкий /б/: бакан «шест, дубина, дубинка» (кырг.)~ багана «опорный стержень» (монг.)~ бакса «подпорка, центральный столб» (нан.); бер – «давать» (кырг.)~ бер-/ вер- «давать» (др. тюрк.).
Нижеследующие примеры дают картину изменения /п/ в интервокальной позиции родственных языков: иногда в виде п> б, в некоторых случаях еще и в виде п> б> в, где замыкает звуковую цепочку губно-зубный /в/ из вторичного согласного /б/ [6, с. 61]: кебез «хлопок» (кырг.)~ кепaз «хлопок» (др. тюрк.); төбөл/ дөбөл «верхушка» (кырг.); төпү «темя, макушка, голова, вершина» (др. тюрк.)~ тев «центр» (монг.). Однако современный кыргызский в некоторых случаях допускает фонетическое соответствие п~ б в середине слова, сохраняя первичный /п/ наряду с вторичным согласным: сымбат/ сымпат «стройность, статность, поведение», дөбө/ төбө/ төпө «макушка», шыба-/ сыйпа-/ сийпа- «мазать». Следующие примеры современного кыргызского языка отражают стойкое сохранение первичного /п/ в интервокальной позиции вопреки влиянию соседних гласных: сапыр- «веять» (кырг.)~ савур-/ саwур- «развеивать, рассыпать» (др. тюрк.).
Конечный /п/ в односложных корневых словах проявляет стойкость в ряде родственных тюркских языков [5, с. 181], включая современный кыргызский: өп- «целовать» (кырг.)~ өп-/ өв- «целовать» (др. тюрк.); сеп- «сеять», серме-/ серп- «махать» (кырг.)~ сеп- «сеять» (кып.); кап/ каптама «мешок, обложка» (кырг.), кап «сосуд, мешок» (др. тюрк.)~ хавтас «обложка» (монг.).
Лабиальный согласный /п/ древнетюркского в разных позициях слова может переходить в носовой /м/ в современном кыргызском языке: мамык «пух» (кырг.)~ памук «хлопок» (др. тюрк.); төмөн «вниз» (кырг.)~ төпүн «вниз» (др. тюрк.). Однако в следующих примерах отражено одновременное употребление фонетических соответствий п~ м в кыргызском языке: чөлмөк 3/ чөлпөк «ночная игра, где забрасывают и отыскивают мяч».
Согласный /б/ не встречается в конечной позиции слова в кыргызском языке [7, с. 37], хотя науке известно, что /б/ употреблялся в конце слова в древнетюркском языке, эб «дом», аб «охота». Конечный /б/ древнетюркского переходит в другие фонетические единицы в современном кыргызском. В первом слове эб «дом» /-б/ переходит в сонорный /й/, во втором примере меняется фонетическое составляющее слова на долгий гласный посредством дифтонгизации: уу «охота, охота с сетями на птиц» (кырг.); аб/ ав «охота» (др. тюрк.)~ аба «охота» (п.монг., бур.)~ ва- «убивать» (манч., нан., эвенк.); үй «дом», эпчи/ ыпча «женская половина в доме» (кырг.)~ эб/ эв/ үй/ үв «дом, жилище» (др. тюрк.), сүй- «любить» (кырг.), себ-/ сев- «любить» (др. тюрк.)~ себки- «отдыхать, освежаться, расслабляться» (п.монг.)~ себжен/ себжени «веселье» (манч., нан.). В интервокальной позиции сохранение лабиального /б/ тоже сложно, следовательно, как видно из примеров, указанный согласный переходит либо в /й/, либо сохраняет слабый /б/ на письме, произносящийся как /в/: күбө 1/ күйө «моль» (кырг.); күйa «моль» (др. тюрк.)~ кибен «моль» (бур.); суйук «жидкий» (кырг.)~ сувық/ сувуқ «жидкий» (др. тюрк.); сыйдам «гладкий, ровный» (кырг.)~ сувлаң «гладкий» (др. тюрк.); сүйрү «продолговатый, конусообразный» (кырг.)~ сүврä «острый» (др. тюрк.).
Губные согласные, особенно в интервокальной позиции, могут легко меняться друг с другом, что находит подтверждение на материалах языков родственных и междиалектных внутриязыковых: кабыш- «соединяться» (кырг.)~ қабыш-/ қавыш-/ қавуш- «объединяться, соединяться, сходиться» (др. тюрк.); аба/ ава «дядя» (кырг.); аба «прародитель, предки» (др. тюрк.)~ ав/ ава «отец»(монг., ж. монг.)~ апа/ папа «дедушка, дядя, старший брат» (нег., нан.); кабырга «часть туши от ребер до ляжек» (кырг.)~ хавирга(н) «ребро» (монг.); көбүргөн «лук горный» (кырг.)~ күмүргäн/ күвүргaн «горный лук» (др. тюрк.), миң «тысяча» (кырг.); биң/ бың/ миң «тысяча» (др. тюрк.)~ минган «тысяча» (монг.); мойун «шея» (кырг.); бойын/ бойун «шея» (др. тюрк.)~ моңон «шея» (эвенк., нан.), моңгон (манч.). Даже внутри кыргызского языка губные могут употребляться в разных фонетических вариантах [8, с. 48]: мокой/ мокочо/ бокочо «бука, чудище» (кырг.)~ могу/ могой «змея» (монг.); берт / мерт «вывих», бертин-/ мертин- «вывихнуться» (кырг.); берт «увечья и раны» (др. тюрк.)~ берте- «пораниться» (монг.).
В ряде древних глухих согласных находится еще задненебный /к/, который в некоторых позициях подвергается изменению, переходя от взрывных к щелевым звукам, либо от глухих к звонким в родственных языках: дагы «опять, еще» (кырг.); тақы «еще» (др. тюрк.)~ дахин «опять, еще» (монг.); кан «кровь» (кырг.); қан «кровь» (др. тюрк.)~ хана- «кровоточить» (монг.); кабы- «стегать» (кырг.)~ хавах- «стегать» (монг.); кака- «подавиться, поперхнуться» (кырг.)~ хахах- «подавиться, поперхнуться» (монг.); кереге «решетка юрты» (кырг.); керекү/ керaгү «шатер, юрта» (др. тюрк.)~ гер «юрта, дом» (монг., бур., калм.)~ гербе- «заготовлять жерди для остова юрты» (эвенк., бур., калм.).
В древнетюркском языке встречается звонкий /г/, который в современном кыргызском сохраняет древний глухой /к/: жоктоо «поминальная песня, оплакивание умершего» (кырг.)~ йог «поминальный обряд» (др. тюрк.); каткыр- «хохотать», каткы «хохот» (кырг.)~ катгур-/ катур- «хохотать, заливаться, закатываться смехом» (др. тюрк.); кык «овечий помет, навоз» (кырг.)~ қыг «навоз» (др. тюрк.); кумурска «муравей» (кырг.)~ қумурсға «муравей» (др. тюрк.); чычкан «мышь» (кырг.)~ сычған «мышь» (др. тюрк.); уук «унина, жердь купола юрты» (кырг.); уғ «дугообразно согнутые палки деревянного остова кибитки» (др. тюрк.)~ уни(н) «жердь поддерживающая верхний круг юрты» (п.монг.).
Задненебный /г/ в интервокальной и конечной позиции слова подвергается разным изменениям, иногда переходит в /й, w/, в некоторых случаях через дифтонг меняется на долгий гласный: кийир – «ввести, внести, ввезти, включить» (кырг.)~ кигүр- «вводить, вносить, доставлять» (др. тюрк.); ый «плачь» (кырг.); йыгы «плач» (др. тюрк.)~ уйлах –«плакать» (монг.).
В нижеследующих примерах даются фонетические соответствия ң~ н, которые встречаются в монгольских, тунгусо-маньчжурских, древнетюркских и кыргызском языках: эң- «наклониться, опуститься» (кырг.)~ эн- «спускаться, сходить» (др. тюрк.); эңсе «задняя часть шеи, верхняя перекладина дверного косяка юрты» (кырг.)~ энсе (тур.)~ эңсе (каз., ккалп., кум., ног.); жүн «шерсть» (кырг.); йүң «шерсть, пух, перо птицы, хлопок» (др. тюрк.)~ нуңкасу/ ноос «шерсть, пух» (монг., калм.)~ нуңгари «шерсть, пух» (манч.).
Заключение
Фонетические явления, связанные с согласными исконно кыргызской и родственной лексики, являются важным составляющим, показывающим ход исторического развития языка. Похожие изменения согласных в языках, где вторичные звуки пополняют фонетическую структуру языка, нося отпечатки исторических периодов, и указывают на родственные отношения между этими языками. Наличие идентичных первичных и вторичных согласных подтверждает формирование элементов древнего и позднего периода в родственных языках. Выявление изменений звукового порядка в кыргызских корневых словах в сравнении с материалами тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков поможет разрешить спорные вопросы исторической фонетики, лексикологии кыргызского языкознания и родства алтайской языковой семьи.
Библиографическая ссылка
Усупова Э.К. ФОНЕТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СОГЛАСНЫХ В ИСКОННО КЫРГЫЗСКИХ КОРНЕВЫХ СЛОВАХ // Международный журнал экспериментального образования. – 2019. – № 4. – С. 83-88;URL: https://expeducation.ru/ru/article/view?id=11900 (дата обращения: 25.04.2024).