Нестабильность окружающего мира как контекст жизни современного человека стала уже традиционной темой для научной психологии XXI века. Интенсивный темп жизни, меняющиеся социально-экономические условия, размытость моральных норм усложняют процесс построения внешних опор и актуализируют поиск внутренних ресурсов. В качестве основных показателей психологического благополучия выступает не только приспособление и умение справляться с трудностями окружающего мира, но и способность преобразовывать его. По мере усиления неопределенности, стратегии адаптации и совладания начинают дополняться стратегиями самоорганизации и авторского жизнетворчества.
На каждого из нас постоянно действует система различных, часто разнонаправленных факторов, и мы имеем возможность как оставаться в рамках этой системы, так и трансцендировать её – через механизмы самодетерминации. Таким образом, сейчас способность человека самоопределиться и занять собственную позицию по отношению к детерминантам его поведения, индивидуальность и самодостаточность выступают на первый план и признаются ценными качествами личности.
При этом в социальных науках все чаще поднимается вопрос о дефиците способности современного человека к установлению психологической близости, формированию и поддержанию гармоничных отношений. На первый взгляд может показаться, что человек, стремясь к автономии, «платит» за это некоторой изолированностью от других людей. Однако такое понимание автономии устарело. Сейчас автономия уже не считается синонимом независимости. Человек, как социальное и культурное существо, не может быть независимым от общества, в котором он сформировался и живет. Автономия, в отличие от аутичности, предполагает взаимодействие с другими людьми и способность инициативно включаться и действовать в различных ситуациях.
«Автономия» в переводе с древнегреческого означает «своезаконие» (autos – сам и nomos – закон). В самом общем виде под личностной автономией понимаются такие проявления в поведении, сознании, чувствах и мыслях человека, которые обусловлены именно его личностными побуждениями и решениями, а не ситуативными факторами, неосознаваемыми внутренними импульсами, желаниями или социальными требованиями [2].
Несмотря на то, что в психологии последних лет наблюдается значительный интерес к изучению личностной автономии, данная проблема остается разработанной не в полной мере. Большинством авторов (например, Д.А. Леонтьев, О.Е. Дергачева) признается значимость данного психологического явления, его структурная неоднородность, а также отсутствие общепризнанных операциональных определений. Проблематика личностной автономии пришла в психологию из философии, где она рассматривалась как свобода воли, и само номинальное понятие автономии только начинает обретать свой статус в профессиональной психологической сфере.
Наиболее интересным для нас представляется изучение двух аспектов конструкта личностной автономии: автономии как механизма саморегуляции (поведенческая автономия) и автономии как характеристики межличностного взаимодействия (автономия во взаимоотношениях).
В первом ключе личностная автономия рассматривается как синоним самодетерминации. При наличии автономии человек переживает свое поведение как самоопределяемое (выбор способа поведения осуществляется самостоятельно на основе внутриличностных детерминант) и соответствующее его потребностям, ценностям и интересам. Под этим углом зрения личностная автономия наиболее полно рассмотрена в теории самодетерминации Деси Э. и Райана Р. Автономия противопоставляется здесь подкрепляемым реакциям, удовлетворению неосознаваемых влечений и влиянию других детерминант поведения. Человек осознает свои потребности и осознанно выбирает способы их удовлетворения, с учетом информации, получаемой из окружающей среды.
Во втором ключе автономия понимается как способность устанавливать и поддерживать эмоциональные связи с другими людьми без страха потерять себя в близких отношениях или при отсутствии отношений. Это особый тип привязанности, складывающийся у людей, принимающих взаимозависимость и осознающих при этом свою самодостаточность [4]. Здесь она противопоставляется чрезмерной эмоциональной зависимости от других людей и отчужденности. «Человек может быть автономно взаимозависящим, будучи, таким образом, вольно зависимым от других и аутентично осуществляя заботу о других. Вдобавок, человек может быть неавтономным в своей независимости, разбивая узлы взаимоотношений, чтобы доказать собственную самоценность или умиротворить некоторые другие контролирующие силы» [10]. В рамах отечественных исследований автономия в этом контексте изучалась Т.В. Казанцевой [4].
Практически общепризнано, что личностная автономия является индикатором достижения личностной зрелости, ключевым звеном личностного развития, а ее дефицит может приводить к психическим нарушениям разной степени тяжести [2].
Современные исследователи (О.П. Макушиной, Н.Н. Поскребышева) говорят о том, что личностная автономия не является врожденной характеристикой, а формируется в детском и подростковом возрасте при благоприятных условиях развития. Проводились исследования, направленные на выяснение семейного контекста становления автономии, исследования, посвященные становлению личностной автономии детей и подростков [6, 8]. Вопрос о том, что именно может способствовать развитию личностной автономии взрослого человека, остается открытым. Вместе с тем признается, что уровень личностной автономии не является неизменной психологической характеристикой – нарушения, возникшие в сфере личностной автономии, могут быть устранены посредством психотерапевтической работы [2].
Теоретические основы гештальт-терапии позволили нам предположить, что этот подход содержит ресурс для развития личностной автономии. Основой метода гештальт-терапии является осознавание – процесс фокусированного внимания и восприятия своих чувств, мыслей, телесных ощущений в отношениях с людьми или во взаимосвязи с окружающим миром, переживаемых в данный конкретный момент. Результатом процесса осознавания становятся изменения восприятия нового опыта и детерминации поведения [7].
Гештальт-терапия направлена на то, чтобы помочь человеку восстановить свои границы с окружающей средой, научиться осознавать собственные потребности и механизмы самоблокирования процесса их удовлетворения, осознавать себя в актуальном контакте с реальностью, пробовать новые способы поведения и брать ответственность за свою жизнь [5], а именно это и является основой автономного поведения.
В процессе гештальт-терапии создаются специальные условия для этого. Гештальт-терапевт поддерживает инициативу клиента, позволяя ему самостоятельно находить решение своей проблемы через повышение уровня осознанности, дает значимую обратную связь на проявляемую клиентом активность, уделяет ему свое время и внимание, предоставляя возможность проявить себя при сопровождении и поддержке значимого человека (терапевта).
Групповая работа, построенная на принципах гештальт-подхода, акцентирует значимость межличностных контактов между участниками группы. Группа представляет собой своеобразную «лабораторию контакта» [9], где участники через взаимодействие друг с другом, начинают лучше осознавать свои границы (отделять свои мысли, чувства, убеждения), интегрировать отторгаемые (неосознаваемые) части своей личности, проецируемые на других людей [3], что способствует повышению автономии во взаимоотношениях.
Цель исследования
Цель нашего исследования состояла в том, чтобы выяснить, способствует ли групповая работа в гештальт-подходе развитию личностной автономии, а именно таких ее аспектов, как поведенческая автономия и автономия во взаимоотношениях.
Материалы и методы исследования
Для оценки автономного поведения использовался русскоязычный опросник каузальных ориентаций (адаптация О.Е. Дергачевой), который представляет собой описание различных житейских ситуаций с тремя возможными способами реакций, свойственными трем типам поведения (автономного, внешне мотивированного и беспомощного). Для оценки автономии во взаимоотношениях использовался тест профиля отношений (адаптация О.П. Макушиной), состоящий из утверждений, разделенных по трем шкалам: зависимость от других людей, отчужденность, автономия.
В исследовании приняли участие 48 человек в возрасте 25–36 лет. Это 24 участника двух гештальт-групп и 24 участника контрольной группы, сформированной методом парного дизайна. Контрольная группа были подобрана таким образом, чтобы уровень выраженности автономии в ней не имел существенных отличий от гештальт-групп на начальном этапе исследования.
Участники экспериментальных групп проходили групповую терапию в гештальт-подходе в течение одного года (100 часов). На данном этапе осуществлялось критериально-ориентированное наблюдение за активностью участников гештальт-групп. Фиксировалось количество клиентских индивидуальных работ каждого участника, и оценивалась активность участников при внутригрупповом взаимодействии, исходя из теоретических положений о групповой динамике в гештальт-группах.
Результаты исследования и их обсуждение
По завершении работы гештальт-групп уровень поведенческой автономии повысился практически у всех участников. Выраженная динамика наблюдалась у 50% участников, средний темп роста – у 25% участников, у 17% произошли незначительные изменения, у 8% наблюдалась отрицательная динамика.
В контрольной группе у 54% произошли незначительные изменения, у 29% темп роста был средним, у 13% динамика была отрицательной, и только у 4% наблюдалась выраженная динамика.
Уровень автономии во взаимоотношениях в гештальт-группах также повысился у большей части участников. Выраженная динамика наблюдалась у 46%, средний темп роста – у 25% человек, незначительные изменения – у 21% участников. У 8% динамика была отрицательной.
В контрольной группе только у 4% наблюдалась выраженная динамика, у 42% темп роста был средним, еще у 42% произошли незначительные изменения, отрицательная динамика была у 12%.
Изменения внутри гештальт-групп были различными – в зависимости от степени и характера активности ее членов. Участники были условно разделены на три подгруппы: «активно вовлеченные», «сосредоточенные на себе» и «наблюдатели».
«Активно вовлеченные» участники проявляли активность и в индивидуальных работах на «горячем стуле», и в групповой динамике, «сосредоточенные на себе» участники проявляли активность в индивидуальных работах со своими клиентскими заявками, но в меньшей степени участвовали во взаимодействии с другими, «наблюдатели» заняли самую пассивную позицию в группе, не проявляя активности ни в одном из двух групповых процессов.
Для оценки различий в динамике уровня выраженности автономии участников гештальт-групп нами был использован непараметрический U-критерий Манна-Уитни.
Были выявлены значимые различия (p = 0,01) в динамике уровня выраженности поведенческой автономии в двух активных подгруппах и подгруппе «наблюдателей». В подгруппе «наблюдателей» произошли средние и незначительные изменения, у одного человека динамика была отрицательной. В двух активных подгруппах темпы роста были высокими практически у всех.
Кроме того, было установлено различие в повышении уровня автономии во взаимоотношениях у «активно вовлеченных» участников по сравнению с «сосредоточенными на себе» (p = 0,01) и «наблюдателями» (p = 0,05).
Рис. 1. Динамика поведенческой автономии у участников гештальт-групп
Рис. 2. Динамика поведенческой автономии у участников контрольной группы
Рис. 3. Динамика автономии во взаимоотношениях у участников гештальт-групп
Рис. 4. Динамика автономии во взаимоотношениях у участников контрольной группы
Интересно, что у самой неактивной подгруппы «наблюдателей» произошло более значительное увеличение уровня автономии во взаимоотношениях по сравнению с подгруппой «сосредоточенных на себе». Это можно объяснить «эффектами наблюдателя» – человек, который ничего не делает, помимо того, что слушает и наблюдает, обычно замечает события, имеющие для него весьма конкретное значение. Возможность наблюдать позволяет продуцировать полезное внутреннее научение [1].
Сами участники после завершения обучения в гештальт-группах также отметили проявляющиеся в их жизни за пределами группы изменения, которые указывают на повышение уровня личностной автономии. Участники указывали, что они в большей степени позволяют себе проявлять реальные чувства при взаимодействии с другими людьми и принимать их поддержку, лучше распознают свои потребности и предъявляют их окружающим, умеют замечать свою ответственность, а не только ссылаться на независящие от них обстоятельства, способны принимать решения, опираясь не только на ожидания окружающих, но и на свои чувства и потребности.
Заключение
Таким образом, можно сделать вывод о том, что групповая гештальт-терапия может выступать в качестве одного из средств развития личностной автономии во взрослом возрасте. В перспективе результаты нашего исследования можно использовать на практике в работе с людьми, которые обращаются за помощью в связи с проблемами, связанными с дефицитом личностной автономии.