К концу V столетия Византия владела почти всем Балканским полуостровом – то были ее европейские провинции. Ее владычество в Малой Азии простиралось до гор Армении, а в Сирии – до Евфрата. В Африке Империя обладала Египтом и Киренаикой [1, с. 26]. Однако это внешнее могущество не должно вводить в заблуждение: уже на рубеже V–VI вв. империя столкнулась с серьезными вызовами самому своему существованию, одним из которых стали нашествия болгар и славян.
Цель исследования: изучение начального этапа проникновения склавинов и антов на территорию византийского государства, определение его специфических черт и признаков.
Материалы и методы исследования
Наибольшее внимание в исследовании уделено показаниям следующих авторов:
1) известиям Марцеллина Комита о скифах, гетах и болгарах;
2) свидетельствам Феофилакта Симокатты о славянах, именуемых гетами;
3) упоминаниям славян под их собственным именем на рубеже V–VI вв., сохраненным Прокопием Кесарийским;
4) известиям Евагрия Схоластика о строительстве Длинной стены;
5) показаниям Иордана об антах, венедах и склавинах.
Результаты исследования и их обсуждение
Важнейшим источником по славянскому вопросу эпохи Анастасия следует считать «Хронику» Марцеллина Комита. Однако его сведения обладают ценностью лишь в совокупности с показаниями автора «Войн», «Тайной истории» и трактата «О постройках», а также свидетельствами Феофилакта Симокатты о славянах, именуемых гетами.
Наиболее ценные исследования наследия Марцеллина принадлежат Ed. В. Сroke [2], А.С. Козлову [3–5], Н.Н. Болгову [6]. В 2010 г., в рамках проекта кафедры всеобщей истории БелГУ «Классическая и византийская традиция», опубликованы латинский текст «Хроники» и параллельный русский перевод ее – один, выполненный Н.Н. Болговым, другой – Д.И. Суровенковым.
Хронологические рамки бесценнейшего для славянской истории сочинения Марцеллина – 379–518 гг.; позднее «Хроника» была продолжена до 534 г.
Время создания «Хроники» определяется благодаря указанию знаменитого римского политического и литературного деятеля Кассиодора, сообщившего в Institutiones, что «Иероним возвратился благодаря вышеупомянутому Марцеллину Иллирийцу, который, как уже говорилось, был первым канцеллярием патриция Юстиниана, но который впоследствии с помощью Господа изменил общественное положение своего господина и успешно составил свое исследование истории от времени правления императора Юстина до начала триумфального правления императора Юстиниана» [6, с. 5]. Из данного скупого указания следует, что полная редакция «Хроники» была окончательно создана после 534 г., последнего года, описанного Марцеллином, но не позднее 550/551 г., когда Кассиодор явился в Константинополь в качестве беженца.
Марцеллин, в силу своего высокого социального статуса (сначала канцеллярий Юстиниана, потом – комит и сенатор (vir clarissimus)), имел доступ к официальным правительственным документам эпохи Юстина I и Юстиниана I, вследствие чего «Хроника» содержит ряд уникальнейших фактов, в том числе имеющих отношение к истории восточноевропейских народов.
К числу главнейших источников Иллирийца относятся следующие материалы: во-первых, «История против язычников» Павла Орозия; во-вторых, биографии церковных писателей Геннадия Массильского; в-третьих, папский список, «не имеющий ничего общего с никакой другой сохранившейся летописью» [6, с. 11]; в-четвертых, Константинопольская хроника, наиболее часто используемый Марцеллином источник, отражавший преимущественно события в столице Империи. «Эта хроника, в свою очередь, была основана на так называемой Городской хронике. Марцеллин использовал этот или сходный материал… Следуя этому источнику, Марцеллин описывает в основном крупные общественные события, стихийные бедствия, церемонии… гражданские распри (восстания, мятежи), …набеги варваров на Балканы» [6, с. 11]. Из вышесказанного можно сделать вывод, что сообщения о нашествиях «скифов», «болгар» и «гетов» и прочих «варваров» восходят у Марцеллина либо к Константинопольской хронике, либо к устной традиции, либо к собственным наблюдениям.
Рукописная традиция «Хроники» достаточно древняя, значительно древнее традиции отечественной «Повести временных лет», старейший из сохранившихся списков которой, Лаврентьевский, восходит только к 1377 г. Самая ранняя рукопись Марцеллина датируется VI в. – Codex Tilianus – из Оксфордской Бодлеянской библиотеки. К XI в. восходит Codex Santomerensis из Публичной библиотеки Сент-Омера. Имеются многочисленные рукописи XI–XV вв., хранящиеся в библиотеках и хранилищах Удине, Брюсселя, Парижа, Вены, Венеции, Оксфорда, Ватикана, Флоренции, Милана, Тулузы, Кентенбери, Берлина [6, с. 13].
Из вышесказанного очевидно, что мы имеем дело с ценнейшим источником, автор которого являлся современником императоров Анастасия (491–518 гг.), Юстина I (518–527 гг.), Юстиниана I (527–565 гг.).
Под 493 г. Марцеллин сообщает о нашествии на Фракию неких племен, объединенных под аморфным архаичным термином «скифы», причем сделан акцент на том, что «командующий войском Юлиан, сражаясь в ночной битве, погиб во Фракии, пораженный скифским (Scythico) оружием» [6, с. 32, 117]. Следовательно, зафиксированы нападения на Фракию «варварских» племен, нападения успешные, завершившиеся гибелью византийского войска и его военачальника.
Успеху данных вторжений могли способствовать волнения, имевшие место вслед за вступлением на престол василевса Анастасия, названные источником «городской» или «народной» войной: в 491 г. «среди византийцев началась народная война, и большая часть города и цирка была уничтожена огнем»; в 493 г. «городская война против царской власти Анастасия шла в Константинополе: статуи царя и царицы были связаны веревками и протащены по городу»; также следует учитывать, что с 492 г. «исаврийская война велась в течение 6 лет» [6, с. 117].
Кем были носители «скифского оружия», не разъясняется, однако, учитывая дальнейшие события, можно предполагать, что в них могли быть вовлечены, наряду с другими группами, и славяне.
Под 499 г. зафиксировано страшное поражение ромейской армии во Фракии от болгар, тем более знаменательное, что для защиты этой провинции выдвинулись иллирийские силы со значительным военным снаряжением: «Дуктор иллирийской армии Арист с 15 тысячами солдат и с 520 обозными телегами, нагруженными всем необходимым для боя, выступил против булгар (Bulgares), опустошавших Фракию. Сражение произошло возле реки Цурты, где на обрыве речного берега и во время бегства было убито более 4 тысяч наших. Там погиб цвет (virtus) иллирийской армии, когда были убиты комиты Никострат, Иннокентий, Танк и Аквилин» [6, с. 32, 118].
Ясно, что Фракия на протяжении 490-х гг. стала ареной постоянной войны между Империей и вторгавшимися в ее пределы «варварами». Судя по численности иллирийской армии – 15000, и количеству обозных телег – 520, во вторжения на византийские владения во Фракии были вовлечены весьма значительные силы, иногда именовавшиеся «скифами», иногда – «болгарами».
Первые десятилетия VI в. прошли аналогично последнему десятилетию V в. – в 502 г. «племя булгар (gens Bulgarorum), не встретив никакого сопротивления со стороны римской армии, снова по своему обыкновению опустошило Фракию, постоянно подвергающуюся грабежам» [6, с. 33, 119]. Весьма симптоматично ценнейшее указание Иллирийца, что Фракия определена как провинция, «постоянно подвергающаяся грабежам».
Восстание Виталиана показано Марцеллином как движение, в котором соединились византийские и «варварские» элементы, в своем стремлении покончить с политикой императора Анастасия. Сам Виталиан, в статье за 514 г., назван «скифом», однако оружие, которым мятежник поразил военачальника Кирилла, названо «гетским»: «Виталиан Скиф (Scytha), собрав более 60000 тысяч римских всадников и пехотинцев, пришедших на сбор в течение 3 дней, прибыл в место, которое называется Септимий, и там поставил военный лагерь; расположив свои отряды от моря до моря, он, не нанося никакого вреда, подошел к воротам, которые называются Золотыми, утверждая, что прибыл в Константинополь, исключительно выступая в защиту веры православных и константинопольского епископа Македония, без вины отправленного в изгнание принцепсом Анастасием. Чуть позже он был соблазнен и обманут притворными и коварными обещаниями Анастасия, переданными вестником Феодором, и ушел на восьмой день после прибытия в город. Оттуда Виталиан прибыл в город Одисс в Мезии, чтобы провести ночь в городской крепости. Виталиан, обнаружив Кирилла, более похотливого сводника, чем храброго военачальника, спящим между двумя любовницами, стащив его в постели, тотчас зарезал его гетским (Cetico) ножом и таким образом открыто и явно показал себя врагом Цезаря Анастасия» [6, с. 35–36, 122]. Весьма красноречивые подробности о восстании Виталиана, принадлежащие его современнику!
Упоминание о гетском оружии Виталиана проясняется в описании событий 517 г., когда «гетской конницей» были опустошены балканские провинции Империи, однако с этого времени начинается уже другой этап славяно-византийских отношений.
Следует учитывать, что трижды, под 514, 517 и 530 гг., Марцеллин упоминает о гетах, гетском оружии и гетских всадниках в связи с Фракией [6, с. 82, 122, 125]. Какое же отношение эти геты имеют к славянам и антам? Анализ византийских источников показывает, что самое непосредственное! Ведь Феофилакт Симокатта, автор первой половины VII в., осветивший в «Истории» события 582–602 гг., именовал славян гетами трижды! Именно к эпохе правления Маврикия относятся его знаменитые отождествления славян и гетов. Тот факт, что Феофилакт Симокатта неслучайно именовал славян гетами, доказывается неоднократностью подобного рода сообщений. – Для убедительности процитируем все его упоминания гетов-славян: «а геты или, что то же самое, полчища славян, причинили большой вред Фракии» [7, с. 15]; «…Приск сказал, что война начата против славян: ведь соглашения и договоры с аварами не отменяют войны с гетами» [7, с. 19]; «…они натолкнулись на шестьсот славян… ромеи приблизившись к гетам – таково древнее имя этих варваров…» [7, с. 31].
Под гетами античная традиция понимала не готов-германцев, а фракийские племена, начиная с Геродота, обитавшие между Дунаем и Балканским хребтом. Феофилакт Симокатта явно присвоил это древнее имя славянам применительно к событиям последней четверти VI в. Почему же Марцеллин не мог сделать нечто подобное применительно к событиям первой трети VI в.?
Следует учитывать, что именно к эпохе Анастасия относится первое упоминание славян под собственным именем, сохраненное в бесценном труде Прокопия Кесарийского: «VI. 15. (1) Когда герулы, потерпев в бою поражение от лангобардов, поднялись с отчих мест, одни из них, как изложено у меня выше, поселились в иллирийских землях, другие же решили отнюдь не переходить реку Истр, но осели где-то на самых окраинах обитаемой земли; (2) предводительствуемые многими людьми царской крови, они прошли поочередно и все племена склавинов, миновали затем обширную пустынную землю, пришли к так называемым варнам, (3) а после них быстро прошли и через племена данов, причем варвары там не оказали им сопротивления…» [8, с. 177]. Хронология геруло-лангобардской войны недостаточно ясна исследователям – как указано в «Своде древнейших письменных известий о славянах», разными авторами были предложены различные датировки данного события – от 495 по 512 г. [8, с. 210–211]. Однако все они, как мы видим, укладываются в эпоху правления Анастасия.
Следовательно, сообщение Марцеллина о гетском оружии 514 г. практически современно древнейшему упоминанию о склавинах у Прокопия Кесарийского между 495 и 512 гг. А это является важным аргументом, наряду с отождествлением Феофилактом Симокаттой славян и гетов, в пользу славянства «гетов» «Хроники» Марцеллина.
Итак, мы наблюдаем I параллель в сообщениях Прокопия Кесарийского о славянах и Марцеллина Комита о гетах-славянах. Из двух этих сообщений следует, что славяне самостоятельных крупных вторжений на территорию Империи еще не совершали. Однако несомненно их участие в прорыве дунайской границы Византии на рубеже V – начала VI в. совместно с другими племенными группами, обобщенно означенными Марцеллином «скифами» и «болгарами».
Начавшиеся в конце V – начале VI в. вторжения болгар и славян, равно как и невозможность остановить их во Фракии, вынудили Анастасия создать эшелонированную систему обороны в непосредственной близости от столицы – о ней подробно повествует в «Церковной истории» Евагрий Схоластик: «Книга III, 38. Этот царь построил во Фракии также нечто великое и заслуживающее памяти – так называемую Длинную Стену, расположенную чрезвычайно удачно; она находится на расстоянии более двухста восьмидесяти стадий от Константинополя и соединяет два моря, наподобие пролива длиной в четыреста двадцать стадий; она делает из города почти остров вместо полуострова, надежнейшим образом переправляя желающих из так называемого Понта в Пропонтиду и Фракийское море и в то же время препятствуя варварам, появляющимся из так называемого Эвксинского Понта, из [страны] колхов, из Меотидского болота, из [областей] по ту сторону Кавказа и разливающихся волнами по всей Европе» [9, с. 245–246]. Евагрий прямо говорит, что Длинная Стена воздвигнута с целью остановить варваров, вторгающихся в Ромейскую державу «из так называемого Эвксинского Понта» (Причерноморье) и «Меотийского болота» (Приазовье). Следовательно, речь может идти не о германских племенах, но только либо о восточноевропейских кочевниках болгарах, либо о славянах-антах, обитавших, по свидетельству Иордана, в междуречье Днепра и Днестра. Они известны там еще с IV в., упоминаются в связи с крахом державы Германариха и падением Винитария: «анты же – сильнейшие из обоих племен – распространяются от Данастра до Данапра, там, где Понтийское море образует излучину; эти реки отдалены одна от другой на расстояние многих переходов» [10, с. 67]. Нет никаких сомнений, что Евагрий, суммарно упоминая именно припонтийских и приазовских варваров, против которых направлено было строительство Длинной Стены, имел в виду именно болгар-кочевников и славян-антов.
Выводы
На основании вышеуказанных материалов следует сделать следующие выводы относительно военного взаимодействия славян и Византии на рубеже V–VI в.:
1. Главнейшим источником по славянскому вопросу эпохи Анастасия следует считать «Хронику» Марцеллина. Научная ценность «Хроники» обусловлена тем, что сообщения о нашествиях «скифов», «болгар», «гетов» и прочих «варваров» восходят у Марцеллина либо к Константинопольской хронике, либо к устной традиции, либо к собственным наблюдениям. Самая ранняя рукопись Марцеллина из Оксфордской Бодлеянской библиотеки датируется VI в., представляя собой текст, почти современный описываемым в нем событиям.
2. Трижды, под 514, 517 и 530 гг., Марцеллин упоминает о гетах, гетском оружии и гетских всадниках! Между тем Феофилакт Симокатта, автор первой половины VII в., осветивший в «Истории» события 582–602 гг., также именовал славян гетами!
3. Сообщение Марцеллина Комита о гетском оружии 514 г. практически современно древнейшему упоминанию о склавинах у Прокопия Кесарийского около 495–512 гг. А это является важным аргументом, наряду с отождествлением Феофилактом Симокаттой славян и гетов, в пользу славянства «гетов» «Хроники» Марцеллина. Правомерно провести I параллель в сообщениях Прокопия Кесарийского о славянах и Марцеллина Комита о гетах-славянах.
4. 490-е – первая половина 510-х гг. представляют собой первый этап славяно-византийского военного взаимодействия, характеризующийся следующими признаками.
– Первый признак: к 495–512 гг. относится древнейшее упоминание под собственным именем славян в труде Прокопия Кесарийского, причем указывается, что склавины разобщены на племенные группы, не составляя политического единства.
– Второй признак: склавины самостоятельных крупных вторжений на территорию Империи еще не совершали. Однако, несомненно, их участие в прорыве дунайской границы Византии на рубеже V – начала VI в. совместно с другими племенными группами, обобщенно означенными Марцеллином «скифами» и «болгарами».
– Третий признак: имя как склавинов, так и антов отсутствует в титулатуре византийских императоров, что будет характерно начиная с 530-х гг.; славяне не успели еще «зарекомендовать» себя в Империи в качестве могущественной самостоятельной политической силы.
– Четвертый признак: отсутствуют указания в источниках об особых зверствах славян в ходе нападений на Византию.
– Пятый признак: нет сведений об обращении славянами пленных в рабство и, соответственно, о выкупе пленных византийцами.
5. Начавшиеся в конце V – начала VI в. вторжения болгар и славян, равно как и невозможность остановить их во Фракии, вынудили Анастасия создать эшелонированную систему обороны в непосредственной близости от столицы, о которой подробно повествуется в «Церковной истории» Евагрия Схоластика.
6. Евагрий сообщает, что Длинная Стена воздвигнута с целью остановить ярость варваров, вторгающихся в Ромейскую державу из «Эвксинского Понта» (Причерноморье) и «Меотийского болота» (Приазовье). Следовательно, речь может идти не о германских племенах, но либо о восточноевропейских кочевниках болгарах, либо о славянах-антах, обитавших, по свидетельству Иордана, в междуречье Днепра и Днестра.