Правовая система эпохи первых Рюриковичей складывалась постепенно, различными путями, оформлялась в весьма своеобразных формах. Отдельные нормы права применялись как на всей территории государства, так и в каком-то одном регионе.
Повесть временных лет упоминает бесчисленные «обычаи», «законы предков», «преданья племен», игравшие важную роль в жизни восточнославянских обществ.
Летописец отмечал, что восточнославянские племена «имяху бо обычаи свои, и законъ отець своих и преданья, кождо свои нравъ. Поляне бо своих отець обычай имуть кротокъ и тихъ, и стыденье къ снохамъ своимъ и къ сестрамъ, къ матеремъ и к родителемъ своимъ, къ свекровемъ и къ деверемъ велико стыденье имеху, брачный обычай имяху: не хожаше зять по невесту, но приводяху вечеръ, а завътра приношаху по ней что вдадуче. А древляне живяху звериньскимъ образомъ, живуще скотьски: убиваху другъ друга, ядяху вся нечисто, и брака у нихъ не бываше, но умыкиваху у воды девиця. И радимичи, и вятичи, и северъ одинъ обычай имяху: живяху в лесе, яко же и всякий зверь, ядуще все нечисто, и срамословье в них предъ отьци и предъ снохами, и браци не бываху въ них, но игрища межю селы, схожахуся на игрища, на плясанье, и на вся бесовьская песни, и ту умыкаху жены собе, с нею же кто съвещашеся; имяху же по две и по три жены. И аще кто умряше, творяху тризну надъ нимъ, и по семь творяху кладу велику, и възложахуть и на кладу, мертвеца сожьжаху, и посемъ собравше кости вложаху в судину малу, и поставляху на столпе на путех, еже творять вятичи и ныне. Си же творяху обычая кривичи и прочии погании, не ведуще закона Божия, но творяще сами собе законъ» [1, с. 13; 2, с. 10; 3, с. 10–11].
Этот летописный текст может быть признан вполне достоверным, поскольку ряд сообщенных фактов подтверждается параллельными источниками и анализом самой летописи [4, с. 73–85].
О многоженстве у славян и русов, как твердо установившемся брачном обычае, говорится не только в Повести временных лет, но и в трудах иностранных авторов.
В географическом трактате Ибн Русте (начало X столетия), повествующем о славянах и других народах Восточной Европы, описан обычай многоженства и самоубийства жены во время похорон мужа: «Если у покойника было три жены, то та из них, которая утверждает, что она особенно любила его, приносит к его трупу два столба и вбивает их стоймя в землю, потом кладет третий столб поперек, привязывает посреди этой перекладины веревку, становится на скамью, и конец этой веревки завязывает вокруг своей шеи: тогда скамью вытаскивают из под нее, и женщина остается повисшей, пока не задохнется и не умрет. После этого труп ее бросают в огонь, где он и сгорает» [5, c. 30–31].
Арабский путешественник и географ ал-Масуди, писавший несколько позднее Ибн Русте, но также в X в., поясняет смысл подобных обычаев: «Когда умирает мужчина, то сжигается с ним жена его живой; если же умирает женщина, то муж не сжигается; а если умирает у них холостой, то его женят по смерти. Женщины их желают своего сожжения для того, чтобы войти с ними (мужьями) в рай» [6, c. 129].
В Худуд ал-алам сообщаются сходные факты, однако, в значительно сокращенном виде: «Мертвого сжигают. Если у них умирает человек, то его жена, если любит его, убивает себя» [7, c. 295; 8, c. 432–434; 9, c. 504–545].
В «Стратегиконе» Маврикия, созданном в конце VI в., уже известен обычай самоубийства жены в случае смерти мужа: «Жены же их целомудренны сверх всякой человеческой природы, так что многие из них кончину своих мужей почитают собственной смертью и добровольно удушают себя, не считая жизнью существование во вдовстве» [10, c. 369].
В так называемой Хронике Фредегара (VII в.), в отношении правителя западных славян Само подчеркнуто, что у него было «12 жен из рода славян; от них он имел 22 сына и 15 дочерей» [11, c. 367].
В письме знаменитого англосаксонского миссионера Винфрида, принявшего имя Бонифаций, написанного в 746 г., и адресованного королю Мерсии Этельбальду (716–757 гг.), содержится материал, аналогичный содержащемуся в трактате Маврикия о самоубийствах славянских женщин: «И винеды, гнуснейший и наихудший род людей, со столь великим усердием блюдут взаимную супружескую любовь, что жена после смерти своего мужа отказывается жить. И достойной похвалы считается у них жена, когда она собственной рукой предает себя смерти и сгорает на одном костре со своим мужем» [12, c. 417].
Согласно данным Титмара Мерзебургского, писавшего в 1012–1018 гг., в Польше, еще не в полной мере просвещенной христианством, «каждая жена, обезглавленная, следует за останками своего мужа, сожженного на огне» [12, c. 420].
Отдельные археологические материалы подтверждают описания перечисленных выше средневековых авторов – в одном из захоронений в Прютцке около Бранденбурга, датированном VII–VIII вв., открыты останки молодой женщины, подвергшейся сожжению на погребальном костре ее мужа-воина [12, c. 420].
Очевидно, что летописная запись о восточнославянских обычаях – источник правдивый и достоверный, правильно характеризующий этнографические особенности того или другого племени.
Описанные Повестью временных лет племенные обычаи, законы предков уходили в глубокую древность, однако, хотя и отличались известным консерватизмом, все же были подвержены изменениям и дополнениям в зависимости от развития общественных отношений.
Каждое племя обладало собственной системой обычаев. Летописец, живший в начале XII в., различал обычаи полян от обычаев древлян, а вятичей от кривичей. В этих отличиях не было ничего удивительного – ведь племена, союзы их жили обособленной жизнью долгие десятилетия и века.
Первоначально обычаи регулировали многие стороны общественных отношений. Потом, с появлением иных правовых источников, сфера их действия ограничилась главным образом правом семейным, да и то – до тех пор, пока Русь не была крещена и церковь не монополизировала эту сферу отношений.
Одной из особенностей древнего права была тесная связь его с религией. Наряду с брачными обычаями, своего рода неписаным семейным правом, летописец выделяет обычаи религиозные, противопоставляя их закону христианскому. Это не искусственное построение «Повести временных лет», поскольку в древности, когда право не было зафиксировано в каких-либо нормативных актах, оно представляло совокупность собственно правовых, а также религиозных и иных установлений.
Древние обычаи в области права уголовного освящали кровную месть, а в сфере семейного – многоженство.
Судя по свидетельствам Маврикия, Бонифация, Фредегара, обычаи многоженства и самоубийства жены на могиле мужа уже существовали в VI–VIII вв. При этом они были свойственны не только восточным, но также западным и южным славянам.
Эти обычаи функционировали также в IX–X вв., что доказывается известиями Ибн Русте, ал-Масуди, Худуд ал-алам.
Очевидно, что с принятием христианства они должны были постепенно отмирать.