Кризис миропонимания и дезинтеграционные процессы, сопровождаемые институциональными кризисами, в странах Западной демократии, применение экономических санкций и попытка экспорта технологий цветных революций в Россию, делают актуальным социально-философское осмысление решения задач сохранения социального порядка и устойчивого развития современного демократического общества.
Появившееся в научной литературе, в конце XX века, понятие «институциональный человек», вследствие закрепившегося игнорирования значимости человека как субъекта и объекта социальных процессов, становится востребованной категорией. Расширяя существующие представления о взаимообусловленности человека и общества, новая социальная категория закладывает фундамент для исследования «человека общества» как «институционального человека», предполагая становление как дисциплинарных так и философских концепций институционального человека, позволяющих более детально проводить анализ объективных причин и корректировать условия сохранения социального порядка и устойчивого развития социума.
Цель данной статьи, рассматривая институционального человека как законопослушного гражданина и свободного человека, познакомить читателя с философской концепцией институционального человека.
Философское осмысление и конструирование рационального для жизни человека порядка социума стали занимать умы мыслителей одновременно с зарождением человеческой цивилизации. Развитие знаний о мироздании и социальном бытие человека способствовали становлению различных философских концепций в той или иной мере предполагающих осмысление категории «человек общества».
С давних времен становления античной философии прослеживается понимание человека общества, как человека содержащего в себе смысл функционального соответствия, выражающего соответствие социального порядка культуре общества, социальной природе бытия. Рассматривая порядок социума, Платон, одновременно рассматривает и человека социума. Тимократия – «тимократический» человек. Демократия – «демократический» человек. Олигархия – «олигархический» человек. Тирания – «тиранический» человек. Настаивая на том, что в справедливом государстве существует справедливый человек, Платон выводит социально-политическую аксиому функционального соответствия человека общества – существующему обществу [6].
Рассматривая «человека – общества» как институционального человека как продукт социальной организации, социального пространства, как категорию функционального соответствия человека в обществе, соответствия социального порядка интересам и задачам исторического развития, конкретизируется понимание пространственной дифференциации общества. Исследуя онтологические и ценностные основания институционального человека, философская концепция наиболее полно подходит для системного анализа социальных явлений и процессов происходящих в современном обществе.
Рассматривая институционального человека в социально-политическом пространстве, раскрывается природа социального. Появляется возможность анализа онтологических и ценностных оснований присущих обществу и человеку. Становятся ясными для понимания одновременные и обоюдно-обусловленные процессы становления сознания человека, порядка социума, жизненного пространства цивилизации.
Любой социум имеет институциональную природу, он институционален. Структурированный социальными институтами социум, дифференцирует социальное и жизненное пространство. Вследствие чего, институциональный человек, становится выражением и отражением смысла социальной организации. Пространственное понимания смысла институционального человека, в философской концепции, позволяет рассматривать его как социальную категорию выражающую соответствие исторической эпохи целям и задачам социального развития.
Социальное и жизненное пространство, как взаимно-обусловленные, многомерные сущности тесно переплетаются в пространстве цивилизации, несущей смыслы социального бытия и определяющей цели исторического развития. Формирующие ментальное пространство, язык и ценности культуры, выражают институциональные характеристики цивилизационной идентичности. О людях думающих на одном языке, оперирующие едиными системами ценностей культуры, с институциональной точки зрения можно говорить, что эти люди одной национальности.
Историческое развитие, предполагающее изменение социально-экономических условий, заставляет общество периодически, более или менее быстро переделывать «свои учреждения. Такая переделка никогда не происходит «сама собою» – она всегда требует вмешательства людей, перед которыми возникают, таким образом, великие общественные задачи» [7, с. 334].
Развиваясь вместе с обществом, эту социальную динамику, как человек социального соответствия, выражает институциональный человек. В каждую историческую эпоху институциональный человек, всегда человек новый. «И в пассивной, и в активной своей роли «человек институциональный» предстает как политически предсказуемый субъект, чуждый любых форм экстремизма или политического эскапизма. Немаловажно и то, что обе отмеченные позиции в институциональном пространстве в разной мере, но открывают простор для проявления сущностных черт человека, индивидуальности, активности и инициативы» [9, с. 536–537].
Игнорирование изменения социально-экономических условий политическими элитами, разрушают социальную сущность институционального человека, формируют противоречия в развитие общества. Доведённые до антагонизма эти противоречия готовят объективно обусловленные социальные революции. Правящие элиты, не учитывающие интересы социально-исторического развития, уничтожаются.
«Революционная буржуазия взяла власть в 1789 году потому, что уже обладала ею. … буржуазия уже располагала командными постами и невиданной дотоле силой – деньгами» [4, с. 287]. Философская концепция институционального человека дополняет выводы А. Камю и показывает то, что буржуазные революции Нового времени, а также условия их победы подготовило развитие знания и распространение образования. С развитием образования, в обществе на первый план выдвигается проблема справедливости, отрицающая милость. Овладение знанием «серединных слоёв» города формирует новые системы интересов и демократических ценностей. Распространение знания в обществе готовит новую институциональную ситуацию. Отождествляя справедливость с равенством, наносится последний удар по абсолютной монархии. Формируется новый институциональный человек – человек, представитель среднего класса.
Анализируя институционального человека как пространственный концепт-конструкт, появляются видимые границы социального и жизненного пространства, вскрываются новые сущности социальной реальности. В этом случае человек институциональный, выражая смысл социальной организации, всегда остаётся конкретным человеком. Но в жизненном пространстве социума могут появляться корпоративные образования с другой культурой. Последовательно проводя мысль о том, что общество есть расширенная личность, а личность есть сжатое общество В. Соловьёв обращает внимание на причины разрушающие социальную целостность: «из сознательных и волевых элементов … возникает действительно противоположение себя целому, стремление выделиться и обособиться от него. В таком стремление положительная сила народности превращается в отрицательное усилие национализма» [8, с. 65]. Чужеродные смыслы формируют в жизненном пространстве социума рискогенные сообщества, с жёстко регламентированными субпространствами, дестабилизирующими естественный порядок социума.
Формальные признаки позволяют говорить о том, что человек социального субпространства, тоже человек институциональный. Как конкретный человек он может быть участником преступной группировки, бюрократом, серой посредственностью системы. Но ««человека институционального» нельзя смешивать с «человеком организации» или «корпоративным человеком»» [5, с. 53].
Как только из общественного сознания начинают вымываться смыслы добродетели, справедливого, одновременно разрушаются социальные смыслы институционального человека, начинается подготовка благодатной почвы для «цветных» революций. Девальвированные ценности образования и культуры, разрушенная социальная справедливость, пронизанный эгоцентрическим началом деградированный народ, есть необходимое и достаточное условие для развития цветных революций.
Раскрывая смыслы социального развития, философская концепция институционального человека, делает понятными и доступными для осмысления как механизмы взаимодействия, так и столкновения интересов развития человека и общества, обосновывая существование законов социальной диалектики.
Общество может как содействовать раскрытию потенциальных возможностей человека, так и подавлять их. Когда в человеке «действуют противоречивые склонности, у него есть свобода выбора. Границы этой свободы определяются существующими реальными возможностями. Эти возможности детерминированы общей ситуацией» [11, с. 161]. Социальные противоречия из институционального человека «выращивают» бунтующего человека, который «борется за целостность своей личности. Он стремится поначалу не столько одержать верх, сколько заставить уважать себя» [4, с. 130].
Показывая взаимообусловленность развития материального производства и социально-политической организации общества, философская концепция институционального человека, раскрывает институционального человека в качестве носителя ценностей знания и культуры.
Дополнив систему человек – общество, важной доминантой, знанием, философская концепция институционального человека, наиболее полно отвечает на вопросы взаимообусловленности функционирования человеческой жизни в социальной среде.
Философская концепция институционального человека, определяя векторное единство развития интересов населения и правящих элит, позволяет проводить системный анализ устойчивости социально-политической системы, соответствия социально-политических институтов целям и задачам, интересам исторического развития, гарантированно защищая социум от всяких социальных потрясений, включая и цветные революции.
Развитие философской концепции институционального человека, в которой институциональный человек раскрывается как гарант сохранения социального порядка и устойчивого эволюционного развития общества, предполагает становление методологии открывающей новые горизонты в исследовании социальной реальности.